— Одно счастливое воспоминание, — сказал он. — От каждого из вас. Что-то что будет развлекать меня, пока я прикован как Прометей к его скале.
— Воспоминание? — сказала Изабель с удивлением. — В смысле оно исчезнет из наших голов? Мы не сможем больше вспомнить его?
Азазель посмотрел искоса сквозь огонь.
— Кто ты, малышка? Нефилим? Да, я заберу твое воспоминание, и оно станет моим. Ты больше не будешь помнить, что такое случалось с тобой. К тому же, пожалуйста, не предлагайте мне воспоминаний о демонах, которых вы убили при свете луны. Это не то, что я предпочитаю. Нет, я хочу воспоминания… личные.
Он усмехнулся, и его зубы сверкнули как железные монеты.
— Я стар, — сказал Магнус. — У меня много воспоминаний. Я дам одно если нужно. Но я не могу говорить за остальных. Никого нельзя заставлять отдавать такие вещи.
— Я сделаю это, — немедленно сказала Изабель. — Ради Джейса.
— Я тоже конечно, — сказал Алек, затем была очередь Саймона.
Внезапно он подумал о Джейсе, порезавшем себя и дающим свою кровь в крошечной комнате на корабле Валентина. Рискуя своей собственной жизнью ради Саймона. Это может быть, ради Клэри, его сердце, но все же это был долг.
— Я тоже.
— Хорошо, — сказал Магнус. — Попробуйте все подумать о счастливых воспоминаниях. Они должны быть действительно счастливыми. Что-то дающее удовольствие от воспоминаний.
Он бросил кислый взгляд на самодовольного демона в пентаграмме.
— Я готова, — сказала Изабель.
Она стояла с закрытыми глазами, спина прямая, словно приготовившаяся к боли. Магнус подвинулся к ней и положил свои пальцы ей на лоб, тихо бормоча. Алек наблюдал за Магнусом и сестрой, рот был сжат, затем он закрыл глаза. Саймон тоже закрыл свои, поспешно, и попытался вызвать счастливое воспоминание. Что-то связанное с Клэри? Но столько воспоминаний о ней были окрашены сейчас волнением о ее состоянии.
Что-то с тех пор, когда они были очень маленькими? Изображение появилось в его голове — жаркое лето на Кони-Айленд, он на плечах у отца, Ребекка бежит возле них, неся воздушные шарики. Смотрит вверх на небо, пытаясь найти облака и звук маминого смеха.
Нет, не это. Я не хочу терять это…
Он ощутил холодное прикосновение ко лбу. Он открыл глаза и увидел Магнуса, опускающего руку. Саймон моргнул, его разум внезапно стал чистым.
— Но я ни о чем не думал, — запротестовал он.
Кошачьи глаза Магнуса были печальны.
— Думал.
Саймон оглянулся, чувствуя легкое головокружение.
Остальные выглядели так же, словно пробудились от странного сна, ему на глаза попалась Изабель, темное порхание ее ресниц, и подумал, о чем интересно она вспомнила, какое счастливое воспоминание отдала.
Низкое урчание, донесшееся из центра пентаграммы, отвлекло его взгляд от Иззи. Азазель стоял так близко к рисунку, как только мог, медленное рычание от голода исходило из его глотки. Магнус повернулся и посмотрел на него, отвращение читалось на его лице. Его рука была сжата в кулак, и что-то похожее на сияние было между его пальцев, словно он держал ведьмин огонь. Он повернулся и бросил это в центр пентаграммы.
Вампирское зрение Саймона проследило за этим.
Это был шарик света, расширившийся во время полета, расширившийся в круг, содержащий живые картинки. Саймон увидела кусочек океана, уголок шелкового платья, которое развивалось, когда его обладательница кружилась, лицо Магнуса мельком, мальчик с голубыми глазами — и затем Азазель раскрыл руки и круговорот картинок исчез в его теле, как мелкий мусор засасывается в корпус реактивного самолета.
Азазель ахнул. Его глаза, стремительно мигавшие красным огнем, сейчас загорелись огнем, и его голос потрескивал, когда он заговорил.
— Ах. Восхитительно.
Магнус резко заговорил
— Теперь твоя часть сделки.
Демон облизнул губы.
— Решение твоей проблемы такое. Ты выпустишь меня в мир, и я заберу сына Валентина и доставлю его в Ад. Он не умрет и соответственно ваш Джейс будет жив, но он оставит этот мир позади, и постепенно их связь будет пропадать. Вы получите своего друга назад.
— И что потом? — медленно сказал Магнус — Мы выпустим тебя в этот мир, и затем ты вернешься и позволишь себя снова привязать?
Азазель засмеялся.
— Конечно нет, глупый чародей. Цена услуги — моя свобода
— Свобода? — недоверчиво проговорил Алек — Принц Ада, выпущенный в этот мир? Мы уже отдали тебе наши воспоминания…
— Воспоминания были платой, чтобы услышать мой план, — сказал Азазель. — Моя свобода это то, что вы заплатите, чтобы осуществить мой план.
— Это обман и ты знаешь это, — сказал Магнус. — Ты просишь невозможное.
— Так же как и вы, — ответил Азазель. — По всем правилам ваш друг потерян для вас навсегда. «Ибо если человек присягнул Богу или поклялся связать свою душу обязательством, то он не должен нарушать свое слово». По условиям заклинания Лилит их души связаны и оба согласны.
— Джейс никогда бы не согласился… — начал Алек. — Он произнес слова.
— По своему желанию или раскаиваясь, это не важно. Вы просите меня разъединить связь, которую только Небеса способны разорвать. Но Небеса не помогут вам, и вы знаете это также как и я. Вот поэтому люди вызывают демонов, а не ангелов, не правда ли? Это цена, которую вы платите за мое вмешательство. Если вы не хотите ее платить, то должны научиться принимать свои потери.
Лицо Магнуса было бледным и непроницаемым.
— Мы поговорим между собой и обсудим твое предложение. А тем временем я изгоняю тебя.
Он взмахнул рукой и Азазель исчез, оставляя после себя запах обугленного дерева.
Четверо людей в комнате смотрели друг на друга недоверчиво.
— То, что он попросил, — сказал наконец Алек, — невозможно, не так ли?
— Теоретически все возможно, — ответил Магнус, уставившись в пространство. — Но освободить Высшего демона в мир, не просто Высшего, а Принца Ада, второго после Люцифера… разрушение, которое он принесет…
— Возможно ли то, — сказала Изабель, — что Себастьян может нанести такое же разрушение?
— Как сказал Магнус, — вставил Саймон резко, — все возможно.
— Не может быть большего преступления в глазах Конклава, — сказал Магнус. — Любой, кто выпустит Азазеля в этот мир, будет объявлен в розыск как преступник.
— Но если это уничтожит Себастьяна… — начала Изабель.
— У нас нет никаких доказательств, что Себастьян замышляет что-то, — сказал Магнус. — Из того что мы знаем, все чего он хочет это обосноваться в хорошем деревенском доме в Идрисе.
